Он очутился в южной аркаде, предназначенной для хора смотрел на глухую стену, нишу в ней. Вдруг он почувствовал, что рядом с ним стоит незнакомый мужчина, старше по возрасту.

– Замечательно, не правда ли? – спросил мужчина.

– О чем вы?

– Посмотрите, вон та стрельчатая арка в аркаде. Странно, ведь все остальные – круглые. Непонятно, почему только она другой формы. Вроде бы эта часть собора потом не достраивалась. Так или иначе, чья-то рука воздвигла здесь эту арку. Интересно, зачем?

Фабер понял его. Действительно, хорошо видна одна стрельчатая арка, выполненная в готическом стиле; она резко выделялась на фоне остальных.

– Может быть, при строительстве собора монахи захотели увидеть, как будут смотреться здесь стрельчатые арки, и архитектор сделал одну специально для них?

Мужчина удивился.

– Надо же, как просто. Мне это и в голову не приходило. Гениальная догадка! Ну конечно же, наверняка причина в этом. Вы историк?

– Нет. Обыкновенный клерк, который иногда читает книги по истории, – рассмеялся Фабер.

– Знаете, некоторые получают докторские степени за такие вот неожиданные гипотезы.

– А вы сами историк?

– Да, должен это признать к своему стыду. – Он протянул руку. – Персиваль Годлиман, всегда к вашим услугам.

Возможно ли, думал Фабер, когда поезд громко стучал колесами по равнинам Ланкашира, что эта невыразительная фигура в твидовом костюме и есть человек, который его раскрыл. Обычно тот, кто так или иначе связан с разведкой, говорит, что он государственный служащий или что-то такое же неопределенное, но историк? Здесь ложь обнаружить довольно легко. Между тем, действительно ходили слухи, что сейчас на Военную разведку работают многие ученые из разных областей знаний. Фабер представлял их молодыми, пылкими, задиристыми, в хорошей форме и, конечно же, умными. Из всего этого у Годлимана был только ум, если только он не стал у них другим человеком.

Фабер видел его еще раз, но только со стороны. После короткой случайной встречи в соборе Фабер как-то обратил внимание на объявление о том, что состоится лекция по истории, посвященная Генриху II и его времени. Лекцию проводил в своем колледже профессор Годлиман. И Фабер пошел, просто так, из любопытства. Лекция поразила его прежде всего профессионализмом, к тому же профессор читал ее живым языком, приводил в пример убедительные факты. Фабер еще раз увидел, как комично выглядит Годлиман – жалкий профессоришка, гарцующий у аналоя, оживленно рассказывает о чем-то любимом и хорошо знакомом, полон энтузиазма и энергии. Одно было ясно, как день – этот человек обладает острым проницательным умом. Итак, именно он раскрыл Иглу. Любитель!

Ну что ж, нет худа без добра. Он неизбежно будет делать ошибки любителя. И одну уже сделал – послал сюда Билли Паркина. Фабер узнал мальчишку. Ему нужно было послать кого-то другого. Правда, Паркин имел лучшие шансы опознать Фабера, но у него не было никакой возможности уцелеть при встрече лицом к лицу. Профессионал бы все это просчитал заранее.

Состав замедлил ход, вздрогнул, остановился, простуженный голос откуда-то с улицы, из громкоговорителя объявил, что они прибыли в Ливерпуль. Фабер тихо выругался: он просто потерял время – надо было не вспоминать Персиваля Годлимана, а вырабатывать план действий.

Перед смертью Паркин сказал, что контрразведка ждет его в Глазго. Почему Глазго? Наверняка в Юстоне сказали, что он взял билет в Инвернесс. И даже если бы англичане догадались, что Инвернесс – просто «утка», все равно скорее ждали бы его здесь, в Ливерпуле – отсюда близко паромом до Ирландии, а там только его и видели.

Фабер терпеть не мог принимать скоропалительных решений.

Однако в любом случае придется сойти с поезда. Он встал, открыл дверь вагона, вышел, пошел в направлении билетного контроля.

Но думал в этот момент Фабер о другом. Что промелькнуло в глазу у Паркина, перед тем, как парень скончался? Нет, не ненависть, не страх, не боль. Это больше походило на… победу, триумф.

Фабер взглянул туда, за стойки, где стояли контролеры, и понял.

Рядом с контролем в плаще и шляпе стоял тот светловолосый тип, «хвост» с Лейкестер-сквер.

Униженный Паркин, умирая от смертельной раны, все-таки обманул Фабера. Засада именно здесь, в Ливерпуле.

Мужчина в плаще ещё не заметил Фабера в толпе. Фабер повернул назад и вошел обратно в вагон. В купе он отодвинул занавеску, выглянул на перрон. «Хвост» явно искал кого-то в толпе выходящих пассажиров, внимательно вглядывался в лица. Он не заметил человека, который сразу отделился от толпы и повернул обратно в вагон.

Фабер видел, как толпа понемногу рассеялась, люди прошли через контроль, и платформа опустела. Мужчина в плаще о чем-то оживленно разговаривал со старшим контролером, тот отрицательно качал головой. Казалось, он задает контролеру какие-то вопросы, а тот не может ответить. Вот мужчина машет кому-то. Появляется офицер полиции, тоже разговаривает с контролером. Подходит кондуктор, за ним человек в штатском – очевидно, кто-то из администрации вокзала.

Машинист с кочегаром слезли с паровоза и подошли к стойкам билетного контроля. Видно было, как они оживленно жестикулируют, пожимают плечами, кивают головами.

Наконец, железнодорожники удалились, всем своим видом показывая полное недоумение. Мужчина в плаще и офицер собрали остальных полицейских, гурьбой пошли по платформе.

Очевидно, намерены обыскать поезд.

Все железнодорожники, включая машиниста и кочегара, отправились в противоположном направлении – без сомнения, попить чайку и поесть бутербродов, пока этот псих пытается перетряхнуть забитый до отказа поезд; что ж, пусть попробует. У Фабера родился план.

Блогс чувствовал, что что-то произошло. Когда Паркина не оказалось среди идущих по платформе пассажиров, он уже знал, что Игла опять ускользнул. Полицейские заходили в вагоны по двое в каждый, а Блогс терялся в догадках, не знал, что и думать об отсутствии Паркина, но был полон самых мрачных предчувствий.

Он поднял воротник плаща и пошел по продуваемой ветром платформе. Блогс страстно хотел поймать Иглу – не только ради успешной высадки в Европе, хотя уже одного этого было предостаточно – он хотел поймать мерзавца ради Перси Годлимана, из-за пяти убитых патрульных, из-за погибшей под обломками Кристины, ради себя самого.

Он посмотрел на часы: четыре. Скоро день. Блогс всю ночь провел на ногах, не ел со вчерашнего утра; до сих пор удавалось как-то держаться на таблетках адреналина. Неудача затеи с засадой – а он был уверен, что засада провалилась, – лишила его энергии и сил. Он вынужден был бороться с усталостью, голодом. Ему постоянно приходилось отгонять от себя мысли о горячей пище и теплой постели.

– Сэр! – Полицейский выглядывал из вагона, махал ему рукой. – Сэр!

Блогс, словно почувствовав неладное, пошел, затем побежал к нему.

– Ну, что?

– Не исключено, там ваш человек, Паркин.

Блогс влез в вагон.

– Что значит не исключено, черт побери?

– Лучше взгляните сами. – Полицейский открыл дверь межвагонной гармошки, посветил туда фонариком.

Да, несомненно, это был Паркин. Он сразу узнал это свернутое в клубок тело на полу в форме железнодорожника. Блогс взял у полицейского фонарь, присел рядом с Паркином, приподнял его.

То, что он увидел, заставило его отпрянуть назад.

– Боже, что с тобой сделали, – с трудом вымолвил Блогс.

– Я так понимаю, это ваш человек? – спросил полицейский.

Блогс кивнул, медленно, тяжело поднялся, стараясь не смотреть на Паркина. Надо опросить всех в этом и следующем вагоне. С каждого, кто что-либо видел или слышал, снять подробные показания отдельно. Хотя, в принципе, это нам мало что дает. Убийца, скорее всего, спрыгнул с поезда, не доезжая до Ливерпуля.

Блогс вернулся на платформу. Все полицейские уже закончили поиск и стояли кружком невдалеке. Он отобрал из них шестерых, которым предстояло заняться опросом пассажиров.